Определить предмет иконологии как науки, кажется, нетрудно. Иконология — это учение об иконе, о церковном образе. Однако, внутри этого учения можно выделить несколько тесно взаимосвязанных направлений и отдельных крупных проблем, которые постепенно выводят исследователя на самые сложные кардинальные богословские проблемы христианского учения.

 

            Прежде всего иконология занимается богословием образа. В начале всех начал в иконологии стоит учение о Сыне как Образе Отца, ведь Второе Лицо Пресвятой Троицы не только Сын Божий и Логос, но и «Образ Бога невидимого» (2Кор. 4:4). И уже здесь иконология выходит сразу на христологию, пневматологию и триадологию. Итак, Образ, точнее Первообраз, уходит своими корнями в Пресвятую Троицу, а учение об образе и иконе в триадологию. Пожалуй, самая трудная проблема здесь — соотношение двух образов: Христос уже во Святой Троице пребывает как Образ Бога невидимого, но в Боговоплощении он принимает на себя образ человеческий. Как понимать соотношение этих двух образов — видимого и невидимого? Два ли это образа? Или один невидимый, который стал видимым? Иконология пока дает противоречивые ответы. Решение этих проблем напрямую связано с учением об иконе, как о художественном изображении воплотившегося Бога.

 

            Особое направление иконологии — изучение иконоборчества, в котором можно выделить три наиболее важных периода: иконоборческую эпоху в Византии, период Реформации, современное иконоборчество. Эта проблема тесно связана с иконопочитанием, ведь доказать возможность иконы Христа, еще не значит обосновать необходимость ее почитания. В классическую эпоху иконоборчества в Византии существовала его мягкая форма, которая допускала иконы в храм, но запрещала их почитание.

 

            Иконология не упускает из виду исторический подход к церковному образу. Появляется все больше работ, в которых исследуются вопросы формирования учения об иконе в историческом аспекте. Это очень нужное и важное направление. Недостаток же, который бросается в глаза, — это изображение формирования учения об иконе как последовательного и поэтапного интеллектуального постижения сущности церковного образа. Такой подход разрывает единый процесс на ряд временных отрезков и сводится к набору местных особенностей учения об иконе, при этом часто остается в тени другой аспект: учение об образе дано в Откровении Священного Писания, оно сформулировано в Деяниях VII Вселенского собора, в писаниях св. Отцов, поэтому необходимо наряду с историческим сочетать ретроспективный взгляд или, выражаясь иконографическим языком, подход с точки зрения обратной перспективы: исходя из законченного и сформировавшегося учения об иконе необходимо проследить ствол иконологии, начиная с IX века и до раннехристианских апологетов. Конечно, особый вопрос здесь и учение об иконе в последующий период вплоть до нашего времени.

 

            Иконология не может не касаться иконографии, не может целиком отдавать ее искусствоведам и историкам искусства. Иконографию можно рассматривать не только с исторической и эстетической точек зрения, но и с богословской. Через иконографию иконописцы выражали сложнейшие богословские идеи, поэтому не случайно икону называют и «умозрением в красках», и «богословием в красках», и «молитвой в красках».

 

            Наконец, я считаю, что одним из направлений современной иконологии должно стать изучение иконичности. Что такое православная иконичность? К изложению основных проблем этой темы я и перехожу.

 

            При чтении св. Отцов нельзя не обратить внимания на то, что слово «икона» (e„kиn) они часто употребляли в более широком смысле, чем тот, к которому мы ныне привыкли. Весь мир, сотворенный Богом, они пони­мали как икону Божию, как произведение совершенного Художника. Апостол Павел называет Иисуса Христа Сына Божия «иконой Бога невидимого». Человек, согласно Священному Писанию, сотворен Богом «по Своему обра­зу» (дословно, в греческом тексте «по иконе Своей» — kat' e„kТna №metšran — Быт. 1:26). Церковь — не только Тело Христово, но образ и икона Христа, по определению прп. Максима Исповедника; также храм и его алтарь — это иконы Царства Божия, небесного Иерусалима и преображенного космоса; епископ и священник суть иконы Христа; Евангелие есть словесная икона Христова. Такие виды церковной словесности как тропарь или кондак, канон или акафист, проповедь или житие суть вербальные иконы — и по своему содержанию, по своей композиции, по своему языку, а во время чтения или пения и по своей внутренней связи с миром невиди­мым, к которому они устремлены сами, к которому они призваны возводить человека.

 

            Такое расширительное употребление слова «икона» находим и у прп. Иоанна Дамаскина в его классификации образов. Он выделяет шесть видов образов (e„kиn): 1) Первообраз, Первоикона — Сын Божий и Логос; 2) первообразы — невидимые иконичные мыслеобразы видимых вещей, явлений; 3) образ Божий — в человеке; 4) образы видимые в тварном мире, как бы сама иконичная структура видимого мира, отражающая мир невидимый и возводящая к нему; 5) прообразы — предначертания будущего в Ветхом Завете, но также прообразы будущих событий, данные в Новом Завете, например, — Страшного Суда; 6) образы искусства. Здесь прп. Иоанн имеет в виду два подвида образа — словесный (вербальный) и иконописный (визуальный). Во всех шести случаях прп. Иоанн употребляет слово e„kèn. Эти виды иконичных образов соединены иерархически, их соборное единство реализует­ся в восхождении к Первообразу. Выделенные прп. Иоанном Дамаскином шесть видов образа, ясно говорят о иерархичности иконичных образов и, следовательно, разных уровнях иконичности. Эти уровни зависят от способности образа находиться в единстве с Первообразом, являть его. Тем самым иконичность становится динамичной в вертикальном плане. Так возникает идея православной иконичности и даже паниконичности: всё — икона, всё — иконично.

 

В греческом языке слово «икона» (e„kиn) имеет несколько значений, основными из которых явля­ются «изображение» и «мысленный образ». Слово «икона», как видим, обозначает и материальное (изображение), и духовное (мысленный образ) в их органичной неразрывной взаимосвязи. Самое короткое, простое и емкое определение иконы следующее: икона есть видимый образ невидимого Первообраза. Чтобы подчеркнуть в иконе это единство видимого и невидимого, я говорю об иконичном образе, соединяя понятия «икона» (видимое) и «образ» (невидимое) в одно.

 

Как мне кажется, в настоящее время богословие иконы почти упускает из виду благодатное присутствие Святого Духа, Его «дыхание» в генезисе и бытии церко­вного иконичного образа, во взаимосвязи образа с Первообразом, в иконопочитании и в иконописании. Между тем, учение об иконе бесспорно имеет и пневматологический аспект, о чем ясно говорят св. Отцы, назовем прежде других свт. Василия Великого и прп. Иоанна Дамаскина. Незри­мое сопребывание Святого Духа во всяком проявлении или действии Первообраза обусловлено самой нераздельностью Ипостасей Пресвятой Троицы. Свт. Василий Великий пишет: «Невозможно иначе видеть Образ Бога невидимого как только в озарении Духа. И кто устремляет взор на образ, тому нельзя отлучить свет от образа... При озарении только Духа, собст­венно и надлежащим образом, видим сияние славы Божией, а посредством Образа возводимся к той славе, которой Он есть Образ и равнообразная печать» (Василий 1846:3,330-331). Святой Дух в Своем превечном исхождении от Отца таинственно является совеч­ным Отцу и Сыну — Образу Бога невидимого; Он «участвует» в сотворении человека по образу и подобию Божию; по воле Отца Святой Дух благовествует и совершает воплощение и вочеловечивание, воиконовление Сына Божия, принятие Им на себя плотского образа; в Крещении Святой Дух подтверждает полноту Божественного Первообраза — Сына Божия, и вместе с тем — полноту при­нятого на себя Первообразом плотского образа, нисходя на Него в виде голубя; в Преображении сквозь видимый телесный образ Святой Дух показывает во всей силе нестерпимое сияние Божественного Первообраза; Святой Дух соединяет в реальное богочеловеческое двуединство Первообраз и образ (человека), что особенно явно и явственно совершилось в Сошествии Духа на апостолов; Святой Дух связывает в духовное двуединство небесные первообразы и земные образы, точнее — «от-образы» (œktupoj), отпечатки; Святой Дух через образ возводит человека к познанию Первообраза; Он возносит к Первообразу почитание, воздаваемое образу (иконе); Он восстанавливает, возрождает подвижника и всякого благочестивого человека как живую духоносную икону Первообраза; Он помогает иконописцу изобразить в линиях и красках то, что неизобразимо, выразить то, что невыразимо, описать то, что неописуемо, т. е. явить икону верующему духовному оку как богочеловече­ское таинство; Он реально пребывает со святым на его иконе; Он незримо, но неотлучно присутствует в соборном молитвенном Бого­общении перед иконами и в чудотворениях, проистекающих от икон. Нигде христология и пневматология не соединены так тесно, как в богословии образа, богословии иконы, в иконописании и иконопочитании. И именно Святой Дух «обеспечивает» иконичность церковного образа.

 

            Каким основным характеристикам должен отвечать иконичный образ? Я их насчитываю семь. Первая характеристика — двуединство или онтологичность. Двуединство образа в бытийном плане — это преодоление преграды между миром видимым и невидимым, это «примирение» между Богом и человеком, это реальное богочеловеческое свидетельство «соединения» земного и небесного Господом Иисусом Христом (если это икона Спасителя), и человеком (если это икона святого). Иконописание — это не только положительное, катафатическое «богословие в красках», но и апофатическое богословие, поскольку Первообраз невидимо, но реально своей благодатью присутствует в своем иконичном образе.

 

            Следующая характеристика иконичного образа — антиномичность. Главная антиномия иконы — изображение Богочеловека как Ипостаси в нераздельности и неслиянности двух природ: Божественной и человеческой. Как нельзя, не впадая в ересь (монофизитство или несторианство), разделить или слить Божественную и человеческую природы во Христе, так невозможно отделить образ от Первообраза. Если мы «сольем» образ и Первообраз, то впадем в монофизитскую ересь, если же разделим их, то тем самым «превратим» икону либо в простую доску, либо в идола. В последнем  случае иконопочитание превратится в идолопоклонство. Если двуединство говорит о том, что соединяется в иконе, то антиномичность о том, как. Эти две характеристики иконичного образа — двуединство и антиномичность — я считаю основными. Далее следуют пять дополнительных характеристик.

 

            Особенно заметно и ярко иконичность образа проявляется в Церкви, в храме, в Литургии, поэтому следующей важнейшей характеристикой я считаю литургийность. Об этой особенности иконы более подробно будет сказано ниже. Здесь только отмечу: как иконична Литургия, так и икона — литургийна, поскольку она является важной составной частью православного богослужения.

 

            Иконичный образ обладает такой характери­стикой как соборность. Она проявляется, во-первых, как горизонтальная способность органично объединять­ся в одно соборное целое с другими видами икон в горизонтальном плане, а во-вторых, как вертикальная способность к восхождению и единению с первообразами, а через них — с Первообразом.

 

            Далее можно говорить о синергийности иконичного образа.[1] Церковный образ не только свидетельствует о мире ином, не только показывает святость и призывает к вере, но благодатью, почивающей на нем, божественной энергией, исходящей от него воздействует на человека, вовлекает его в иконичное Богообщение, преображает человека изнутри. Являясь сгустком Божественных энергий, церковный образ — икона в широком смысле — «увлекает» человека на путь спасения, и поддерживает его на этом пути. Синергийное призвание образа всегда сотериологично: главное назначение иконы — участвовать в спасении души человека. Некоторые исследователи в этом случае говорят об анагогическом значении иконы (от греч. ¢n£gw — возводить). Имеется в виду возведение к Первообразу.

 

            Следующая характеристика иконичного образа — символичность. В каком соотношении находятся понятия «символ», «образ» и «икона»? Однозначно ответить на этот вопрос невоз­можно. Символ может быть частным случаем образа: так мы говорим, о символическом языке иконы. Символ может также совпадать с иконой как по форме, так и по содержанию, и тогда икона, церковный образ — это символ, что часто наблюдается у Дионисия Ареопагита. Главное же отличие символа от иконы, от иконичного образа выявляется при соотнесении его с родами образов по учению прп. Иоанна Дамаскина. Понятие «символ» не применимо к Первообразу. Сын Божий — икона Бога невидимого — в Боговоплощении становится видимым Образом, но назвать Его символом нельзя. Невоз­можно назвать символами и образы второго рода — невидимые первообразы, архетипы. И, конечно, понятие «символ» не распространяется на человека — третий род образа, по прп. Иоанну. Итак, символ соотносим лишь с четвертым, пятым и шестым родами образа.

 

Последняя характеристика иконичного образа — каноничность. Канон — это содержательная форма. И в этом легко убедиться: если нарушить, например, агиографический канон, то получится рассказ, повесть, биография или даже сказка, но не будет главного — жития; если нарушить иконографический канон, то будет портрет или картина, но не будет иконы. Парадоксальное, на первый взгляд, утверждение, что канон не оковы для иконописца, а свобода, было наиболее ясно и четко сформулировано и обосновано о. Павлом Флоренским. В своей интерпретации канона он делает акцент на положительных сторонах канонических форм. Во-первых, канон — это аккумулятор достигнутого в области формы; во-вторых, канон высвобождает ту часть энергии, которая тратится «свободным» художником на поиск формы (кстати, найдя форму, художник вынужден в дальнейшем ее строго придерживаться, т. е. канонизировать); в-третьих, канон предполагает всегда предварительное осмысление, осознание его как единственно возможной формы для данного содержания, его внутренней необходимости, а также принятие его как творческой свободы, претворение его во «внутренний канон». Каноничность приобретает особенно важное значение, если мы говорим о символичности иконы. Именно каноничность предохраняет иконописца от безудержного и сомнительного аллегорического символотворчества, которое можно наблюдать в русском  искусстве с середины XVI века (напомним только «дело дьяка Висковатого»). Наконец, отметим, что особенно в иконописи канон есть не столько эстетическая категория, сколько мировоззренческая.