Светлана Александрова, искусствовед
В 2009 году Чаркэ Маас исполнилось бы 35 лет. В 30 она уже перестала жить. Столь недолгий век, и то, что было создано ею за это время, позволяет вспомнить о судьбе творца в России, особенно поэта: Лермонтов, Пушкин, Есенин, Гумилев, Блок.
Поэтичность, без сомнения, можно назвать очень важной характеристикой творчества этой голландской художницы, причем поэтичность его какая-то глубоко русская. Как трепетно относилась она и к иконописи и к русской литературе и языку, который пыталась выучить самостоятельно. "Стихи только по-русски!" пишет она в своих заметках. Русский язык, который она использует по-своему, иногда с присущим ей юмором, не стесняясь ошибок, становится частью ее работ, как в общей композиции во многих картинах, так и в рисунках, и частных записках.
Если попытаться сформулировать основную идею, заложенную в работах Чаркэ, то это будет идея "Преображения" отчетливо проходящая через все ее творчество.
Преображения вещей, сущностей, всего, что подвластно её творческой энергии, мыслям. Она не могла пройти мимо погибшей птицы. Ей хотелось вдохнуть в её бездыханное тело новую жизнь, которая находила свое место на прежде безликом холсте.
И в выборе материалов для своих работ Чаркэ следовала этому принципу. Она никогда бы не позволила себе использовать дорогую бумагу или новую доску. Чаркэ писала на оберточной бумаге, разрезанной на большие куски, газетах, дощечках, подобранных на улицах, кусках фанеры, картона, на всем, что было возможно возродить к новой жизни в новом качестве.
Развивая эту тему, интересно обратиться к портретам. Очень часто в качестве основы Чаркэ выбирает доски и пишет своих друзей по законам написания икон. Так она трансформирует и развивает спустя семьдесят лет мысль Евгения Трубецкого, который в своем очерке о русской иконе "Умозрение в красках" утверждает вслед за протопопом Аввакумом, что: "Иконы нельзя писать с живых людей! Икона - не портрет, а прообраз грядущего храмового человечества. И, так как этого человечества мы пока не видим в нынешних грешных людях, а только угадываем, икона может служить лишь символическим его изображением".
Чаркэ уже видит в людях грядущее, преображенное человечество. Поэтому каждого, будь то флорентийский художник, профессор академии Адриано Бимби или ее собственный муж, русский актер Юрий Ольшанский, она изображает именно как символ, используя для их написания золото. Серия этих портретов так и называется «Golden faces» Золотые лица.
Здесь очень важно подчеркнуть, что к золоту Чаарке относилась с невероятной духовной аккуратностью, совершенно не используя его для украшательства или роскоши своего произведения, то есть для всего того, что Трубецкой называл «золотой преградой между нами и иконой». Она могла написать портрет на старой рассохшейся деревяшке, но лик непременно делала золотым. И обязательно брала только листовое золото, т.е. обладающее полнотой металлического блеска и ни в коем случае не имитирующее краску, в отличие от золота порошкового. Такой подход к использованию золота в иконе Павел Флоренский назвал совершенным, а сами иконы, созданные с соблюдением этого правила, - иконами времени расцвета. Он пишет: «Это золото есть чистый беспримесный свет, и его никак не поставишь в ряд красок, которые воспринимаются как отражающие свет: краски и золото зрительно оцениваются принадлежащими к разным сферам бытия».
Следующее и очень важное место в творчестве Чаркэ Маас занимают птицы: голуби, чайки или придуманный ею Жозе – сшитая мягкая птичка, во всех многочисленных переездах художницы сопровождавшая ее в картонной коробке с надписью: «Important!». Порой, птицы становились соавторами произведений Чаркэ. Она часто приходила на флорентийские площади, кидала зерна голубям, устраивалась с огромными листами на коленях, а иногда прямо на булыжниках и рисовала. Птицы слетались к ней со всей Флоренции, забирались на работы, оставляя отпечатки своих, испачканных в краске лапок.
Увидев однажды листы из этой серии, уже невозможно, кормя питерских голубей в Шереметевском саду, не вспоминать тех, флорентийских, которые так же самозабвенно и «со всех лап» устремляются к зернам, создавая живую, веселую и совершенно стихийною толпу, запечатленную голландской художницей.
Чаркэ Маас "Автопортрет с бусами" "Юра" смеш. техника, дерево
смеш. техника, картон